Притворись нашей мамой. Дочери [Вторая жена Амира. Удальцовы] - Регина Янтарная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Готово, можешь идти в зал.
Разглядываю перебинтованный палец. Надо же! Первая рана за всю мою жизнь, полученная на кухне.
– Айда, – Зехра тянет меня за подол платья.
Поднимаю, иду за двойняшками в зал.
– Во что поиграем? – интересуюсь у малышек.
– Тебе больно? – неожиданно спрашивает Зухра, заглядывая мне в глаза своими огромными черными. Гляжу в них, и понимаю, что девочка принимает мою боль близко к сердцу.
– Не очень. Просто обидно, что не научили, а сразу потребовали идеального результата.
– Бабушка такая! Строгая! – шепчет Зухра, гладит мою ногу маленькой ладошкой.
Ловлю руку малышки, зажимаю в своей. Её ладонь немного шершавая, это и понятно. Ребенок проводит на улице слишком много времени.
– Ничего, я справлюсь. Если вы меня поддержите, конечно.
Визг тормозов рядом с калиткой отвлекает девчушек, они бросаются к окну. Скрип калитки заставляет меня подняться из кресла, и направиться к дверям.
Лиля и Камилла уже набросили плащи, и, опережая меня, рванули к дверям. Следую за ними.
На улице останавливаюсь за спинами Лили и Камиллы.
– Эней! (мама).
Чертовски красивый черноволосый мужчина бросает огромную черную сумку на землю, бросается обнимать мать.
– Улым! (сын) – Камилла гладит лицо сына. И на ее лице отражается миллион эмоций. Они проходят волнами – непонимание, любовь, бесконечное счастье.
Черные пристальные глаза глядят только на мать. Эти оба сейчас растворяются друг в друге, никого не замечая вокруг.
Но затем происходит что-то странное, темный заинтересованный взгляд мужчины падает на старшую дочь Амира. Меня прошибает ток.
– Открой сумку! Возьми подарки! – приказывает широкоплечий красавец с темной гривой волос.
– Лиля! – Амир одергивает дочь. На что получает словесный тычок от брата. – Я привез подарки, пусть достанет…
Амир отступает морально. Видно, что в этой семье мнение старшего брата учитывается.
Пока Лиля выуживает из сумки подарки (шаль, кукол, наручные часы), я разглядываю волевое лицо Назара. Мощный подбородок, прямой нос, миндалевидные черные глаза… как у Лили, летящие брови, густая копна черных как смоль волос.
Назар чувствует мой взгляд, ловит его кожей. Замирает, но по-прежнему делает вид, что не замечает постороннего человека.
– Моя вторая жена Лейла, – наконец представляет меня Амир.
– Почему на свадьбу не позвал? Никах провели?
– Нет, – цедит едва слышно Амир.
– Почему?! – грозно хрипит старший, подходит ко мне близко. Рассматривает в упор. – Можешь не объяснять. Причину вижу по ее лицу.
– Здравствуйте, Лейла! Я рад, что в нашей семье случилось пополнение в вашем лице и у моих племянниц будет настоящая мама, которая годится им в старшие сестры!
Унижение топит меня. Кусаю губы, цежу сквозь зубы:
– Здравствуйте, Назар! Я рада, что вы заботитесь о благополучии племянниц. – Гляжу неотрывно в черные глаза, манящие как самая черная непроглядная ночь на свете.
Кажется, этого мужчину создал сам Дьявол, чтобы вводить женщин в заблуждение…
С огромным трудом отрываю свой взгляд от широкоплечей фигуры старшего брата, бросаю взгляд, ищущий поддержки, на младшего. С удивление обнаруживаю, что Амир испытывает странные эмоции от общения со старшим братом.
Муж одновременно боится его, ненавидит и любит…
Понимаю, что там, в далеком прошлом их связали не только братские отношения, но и тайны, готовые выползти наружу в самый неподходящий момент.
Амир напряжен так же, как я. Мы сейчас с ним на пару как два кролика перед удавом.
– Лейла, – Амир наконец-то замечает перебинтованный палец, бросается ко мне. – Что случилось?
– Поранилась, когда ходила в погреб. Одна из банок выстрелила, – неожиданно выпаливает Лиля, опережая бабушкино и мое объяснение.
С удивлением глядим на девочку. Обе. Камилла удивлена не меньше моего. Только я – приятно, а она – неприятно.
Темные глаза матери семейства сужаются в две маленькие темные щелки.
– Заходите в дом, – приказывает тут же, обозначая, что именно она здесь хозяйка. Хозяйка дома и положения.
Послушно следуем за ней.
Глава 19
Алёна
Субботнее утро начинается не как обычно – с запаха жареных сырников, а с криков, которые доносятся с первого этажа дома.
Мигом выбираюсь из кровати, надеваю джемпер и джинсы. Приглаживаю тонкие светлые волосы пятерней, выбегаю из комнаты.
Крики становятся слышнее с каждым шагом, который приближает меня к кухне. Уже и голоса различимы – мамин и папин.
Через слово слышу имя сестры «Наташа».
Сердце замирает на мгновение, затем начинает быстро биться.
Влетаю на кухню и столбенею.
Мама сидит заплаканная за пустым столом. Ничего здесь не жарится и парится к завтраку. Папа пытается вновь и вновь дотронуться до ее кудряшек, пригладить их. Но при каждой попытке получает лишь гневный взгляд.
– Что-то случилось? – тихо спрашиваю у родителей.
Папа резко поворачивается ко мне спиной, укладывает сырые сырники на сковороду, включает плиту, наигранно увлеченно готовит завтрак.
– Мама, – присаживаюсь на соседний стул. – Что с Наташей?
– Всё в порядке!
– Как же в порядке? Сначала она попросила не приезжать к ней на празднование восемнадцатилетия в училище, затем перестала звонить. Ни мне, ни Лере не пишет эсэмэски. Если она обиделась на тебя, причем здесь мы? – шиплю рассерженной кошкой.
Мама втягивает мой запах ноздрями, на миг вспоминает обо мне.
– Курила?
– Нет! Я что больная, себе внешность портить! – вру, выкручиваюсь.
Через мгновение мама забывает обо мне. Снова погружается в свои мысли, разглядывая широкую спину папы.
– Демид, мы немедленно едем в хореографическое училище. Надо поговорить с этим ее партнером. Он единственный может знать, почему Наташа так поступила с нами всеми.
– Как она поступила? – почти кричу, покрываясь испариной. Не нравится мне всё это.
– Наташа бросила училище, вышла замуж и укатила с мужем на Кавказ, – выдает папа, не поворачиваясь ко мне спиной.
– Моя Наташенька вышла замуж, не позвав на свадьбу сестер? – Оседаю на стул. Кручу в руках кудрявую прядь своих волос (завиваю, чтобы быть похожей на маму). – Она бросила мечту стать балериной?
– Да, – еле слышно выдыхает мать. – Сегодня звонил ее муж, после него Ваня позвонил, подтвердил слова.
– Что говорит Наташа?! – ору на весь дом так громко, что прибегают братья. Пацаны забиваются в угол, откуда глазеют на меня как кролики на удава.
– Не ори! – приказывает отец. – Бабушку с дедушкой испугаешь!
Беру себя в руки, замолкаю.
– Я еду с вами! – заявляю родителям.
– Нет! Останешься с близнецами! – пытается командовать мать.
– С какой радости? Они уже взрослые, баба и деда как-нибудь управятся с ними. А я должна быть там! Ванька вам правду не скажет, если его запугали. А мне он не посмеет соврать.
